Трагедия

На круглом столике у цветника играли в шахматы. Последний ход был сделан управляющим самарским имением Бибиковым. Лев Николаевич еще ниже наклонился к фигурам и задумался. Бибиков, откинувшись на спинку скамейки, следил за Толстым. Он видел, что своим ходом создал трудное положение для Льва Николаевича и уже считал партию выигранной.

Лев Николаевич мял свою бороду и рассчитывал ходы. Затем глянув на ликующего партнера, проговорил:

- Тут большой думить надо, как сказал бы Хажмурат. И как это я не предусмотрел, Алексей Алексеевич, ваш ход?

- Недооценили силы противника, - улыбнулся Бибиков. - Так и на войне бывает.

- Да, Алексей Алексеевич, так бывает и на войне, - повторил Толстой, не отрываясь от шахмат. - Слишком нелепо фигуры мои расставлены. Тут, пожалуй, и Хажмурат ничего не придумал бы.

Лев Николаевич потянулся рукой за стаканом остывшего чая и, не отводя глаз от шахмат, пил большими глотками. Затем, отодвинув от себя стакан, поднял голову и стал рассказывать Бибикову о башкирце из села Муратши Хажмурате Чурбаеве, который изумительно играл в шашки и всегда находил выход из самых трудных положений, сопровождая словами: "Тут большой думить нада".

- А я сегодня, кажется, и думать не могу, - заключил Толстой.

Он заметил стоявшего у ворот гавриловского крестьянина Пантелея Фролова и добавил:

- Уважительная причина нашлась, Алексей Алексеевич, отложить нашу партию. Вон человек меня ждет. Подойди сюда, Пантелей.

Фролов несмело сделал несколько шагов и остановился. Лев Николаевич участливо спросил, как он живет.

- Плохо, ваше сиятельство, - переступая с ноги на ногу, ответил Фролов, - Люди сено косят, а я вот хожу.

- Почему же не косишь?

- Да негде.

- Как негде? Я же тебе говорил, чтобы косил у Мишуткина озера...

Фролов стал объяснять, что у Мишуткина озера очень хорошая трава, и объездчик не верит, что Толстой разрешил там косить.

- А ты скажи объездчику, что это твой сенокос, ты его у меня заработал.

Толстой отвлекся на минуту и стал рассказывать

Бибикову о Фролове: - Их два брата. Оба хорошие мужики. Да у них двоих только одна лошадь, и ту зимой кормить нечем... - Так оно и есть, ваше сиятельство, - несмело добавил Фролов. - Мы с братом Трофимом с косами сюда пришли. Ты уж отведи нам сенокос в другом месте, подальше от греха.

- Греха я не вижу, - сказал Лев Николаевич, - и другого места не дам. Работа ваша у меня была хорошая, за это и сенокос берите хороший. Косите сена побольше, чтобы на две лошади хватило, думаю, к осени будет и другая...

Пантелей Фролов просветлел. Низко кланяясь, он говорил:

- Ну, премного тебя благодарим, ваше сиятельство. Спасибо за милость.

Фролов ушел. Бибиков ожидал очередного хода Толстого. Однако игра в шахматы не возобновилась. Партия в безнадежном для Льва Николаевича положении была отложена до вечера.

Перед вечером Толстой собирался на прогулку. Он намеревался пройти до Мишуткина озера, посмотреть на искусную косьбу братьев Фроловых и обрадовать их тем, что решил дать им со своего конного завода лошадь. Но едва вышел за ворота, как до слуха его долетел тревожный крик:

- Утонули! Утонули!

Тут же он увидел мальчика, бежавшего со стороны озера. Тот извещал людей о несчастье.

- Кто утонул? - спросил Лев Николаевич мальчика.

Но мальчик не остановился и пробежал мимо ворот. Вскоре со двора выскочил верхом на лошади кучер Татаринцев. Он на ходу крикнул Льву Николаевичу, что утонули оба брата Фроловы, и пустил лошадь галопом.

Толстой вернулся во двор и попросил конюха оседлать для него лошадь. Он тоже поспешил к Мишуткину озеру.

Весь толстовский хутор всполошился. Люди побросали работу и побежали на место ужасного происшествия.

Мрачный, с обнаженной головой, стоял Лев Николаевич и слушал рассказ, как все это произошло. Спутанная лошадь Фролова вошла в озеро, завязла, и стала захлебываться. Пантелей бросился ее спасать: нырнул в воду, чтобы распутать лошадь, но на дне и остался. Трофим поплыл спасать брата и тоже утонул.

- Распорядитесь, Алексей Алексеевич, сделать два гроба, - говорил Толстой своему управляющему, когда вернулся в имение. - Надо помочь похоронить несчастных. Вдовам выделите корову и лошадь. Потом посмотрите, какая еще им нужна будет помощь.

Он глянул в сторону Мишуткина озера, тяжело вздохнул и добавил:

- Надо же такому случиться. Трагедия... Помните, Алексей Алексеевич, как Пантелей просил меня отвести ему сенокос в другом месте?.. Я настоял...

Бибиков, видимо, хотел успокоить Толстого, чтобы он не считал себя в какой-то мере виновным в смерти братьев Фроловых, сказал:

- Знал бы, где упасть, соломки б подстелил...

Лев Николаевич поднял глаза на Бибикова и ничего не ответил. Он снова глубоко вздохнул. Тут же ушел в свой кабинет и закрылся.