Пятьдесятое озеро

Стоял июньский нежаркий полдень. Толстой шел долом. Порой он наклонялся к зеленой траве, трогал рукой стебли цветов и, не удержавшись, срывал. Обыкновенно Лев Николаевич, бывая в степи, жалел рвать цветы, но всякий раз, помимо своей воли, рвал то один, то другой полюбившийся цветок, и к концу прогулки в руках у него получался большой букет полевых цветов.

Увлекшись, он не заметил, как очутился возле заросшего камышом озера. Толстой уже слышал о нем, знал, что степняки зовут его странным именем - Пятьдесятое, но еще никогда здесь не был.

На другой стороне Лев Николаевич увидел стадо и направился к пастуху. Обходить пришлось далеко, так как по краю озера росла болотная трава. Вдруг послышался сдавленный кашель. Толстой оглянулся и, никого не увидя вблизи себя, крикнул:

- Эй, кто здесь?

Ему никто не ответил, и он снова пошел в обход озера. Сделал несколько шагов и заметил, как впереди, нагибаясь и прячась в зарослях, убегает от него лет двенадцати мальчик.

- Обожди, малыш! - окликнул Лев Николаевич. Тот остановился. Он был в грязной рубахе, босой, ноги и руки испачканы илом.

- Почему ты убегаешь?

Мальчик потеребил грязными руками спутанные выгоревшие волосы, несмело ответил:

- Да некогда нам. Телок увяз в трясине и никак не вытащим. Тятька послал к тебе, думал, что идет какой-нибудь человек, чтобы подсобил нам...

- А я же кто, по-твоему: не человек?

Мальчик посмотрел на белый костюм Толстого, на букет полевых цветов и нерешительно покачал головой:

- Ты барин... А беда, пропадет телок! - произнес мальчик и быстро побежал к стаду.

Лев Николаевич заспешил тоже. Уже издали он увидел близ озера пастуха по колена в трясине. Пастух тянул теленка то за голову, то за передние ноги, чтобы не дать ему захлебнуться, между тем как мальчик дергал за хвост и кричал:

- Гей! Гей!..

Толстой, бросив на траву букет цветов, быстро снял сандалии, засучил брюки и пошел на выручку.

Теленка вытащили. Пастух принялся его отхаживать, кричал на сына, чтобы тот живее растирал бока, а сам раскрыл теленку рот и дул в него изо всех сил. Лев Николаевич скрутил два жгута из травы и стал помогать подпаску. Скоро теленок задышал ровно и глубоко.

- Премного вас благодарим, ваше сиятельство, пособили нам, а то погибать бы телку, - засуетился повеселевший пастух.

- Твой? - спросил Лев Николаевич.

- Нет, не разбогател еще, - вздохнул пастух. - Вдовы Патрикеевой телок-то. Всю жизнь она была без коровы, купила маленькую телочку, чтобы дождаться, когда вырастет, - детей молочком полакомить. И вот - на тебе! Ну, теперь, слава богу, ваше сиятельство, теперь будет жить.

И словно только тут разглядев, что костюм Льва Николаевича весь в грязи, пастух неожиданно ахнул и растерянно забормотал:

- Вот беда-то... Как же теперь?

- Ничего, высохнет, - сказал Лев Николаевич.

- Да нешто так можно идти вам домой? - беспокоился пастух. - Пополоскать бы рубаху со штанами, да ведь сохнуть им надо.

Толстой осмотрел себя.

- Ну что ж, - сказал он, - я, пожалуй, так и сделаю...

- Скидывайте, ваше сиятельство, - обрадовался пастух, - я быстро спроворю. Пять лет живу без бабы.

- Нет, я сам.

Они вернулись к озеру. Лев Николаевич начал ополаскивать верхнюю одежду. Пастух недоуменно взирал на широкие ладони графа, ловко жамкающего штаны.

- Почему это озеро зовется Пятьдесятым? - спросил Лев Николаевич.

Пастух не расслышал вопроса.

- Вы уж не гневайтесь на нас, ваше сиятельство, что эдакое с вами приключилось.

- Рыба в этом озере есть? - перебил Толстой.

- Какая тут рыба? Одни лягушки в ем. Так бы к нему и близко не подошел, да где же поить скотину-то... Степь наша безводная.

Лев Николаевич снова спросил, почему озеро зовется Пятьдесятым.

- Прозвали его Пятьдесятым старики. Сказывают, будто случилось так. Эта земля была казенная. А когда помещик ее купил, то межа угодила как раз посредине озера. Ну, а барину оно шибко пришлось по душе. Стал он просить землемера, чтоб тот ему прирезал все озеро. Землемер сначала отказал, не по закону, мол. Тогда барин дал ему на чай. Ну, землемер и прирезал. Мужики все видали, а только не знали того, сколько барин землемеру денег дал. Одни сказывают, что пять, а другие - десять рублей. Ну, так и прозвали Пятьдесятым...

- Интересно, - оглядывая озеро, проговорил Лев Николаевич. - А таких денег оно не стоит.

- Вестимо, - согласился пастух. - Нестоящее озеро. Ну, пойдемте, ваше сиятельство, сушиться.

Они направились к стоянке. Позади шел подпасок. Он нес брошенный Львом Николаевичем букет полевых цветов.