VI

Справедливо уделив главное внимание самому Толстому, В. Ф. Булгаков посвятил многие страницы его ближайшему окружению, и прежде всего, жене писателя Софье Андреевне.

Как известно, вокруг имени С. А. Толстой в свое время кипели споры, которые отчасти не утихли до сих пор. Существуют мемуары, в которых она несправедливо изображена злым гением своего мужа, губительницей его таланта, человеком, отравившим ему жизнь, и даже чуть ли не виновницей его смерти. Таковы, в известной мере, писания ее главного "противника" В. Г. Черткова, возглавлявшего в 1910 г. "лагерь" ее жестоких врагов^*. С другой стороны, существуют книги, дающие объективное освещение этой сложной и противоречивой фигуры. К ним относятся мемуары детей писателя - С. Л. Толстого^**, И. Л. Толстого^***, Т. Л. Сухотиной-Толстой^****, содержащие правдивую, беспристрастную картину яснополянской трагедии. С. А. Толстую под защиту взял и А. М. Горький, считавший, что уже один факт "неизменности и длительности единения с Толстым дает Софии Андреевне право на уважение всех истинных и ложных почитателей работы и памяти гения"^*****.

^* (См.: Чертков В. Г. Уход Толстого. М., 1922. Аналогичное освещение фигуры С. А. Толстой мы находим в кн. А. Б. Гольденвейзера "Вблизи Толстого. Дневник 1910 г.", М., 1923, в статье О. Волжанина "Правда о С. А. Толстой" ("Вестник литературы", 1921, № 6-8) и в некоторых других изданиях.)

^** (Толстой С. Л. Очерки былого. Тула, 1975.)

^*** (Толстой И. Л. Мои воспоминания. М., 1969.)

^**** (Сухотина-Толстая Т. Л. Воспоминания. М., 1976.)

^***** (Горький М. О С. А. Толстой. Собр. соч. в 30-ти т. Т. 14, М., 1955, с. 310.)

В. Ф. Булгаков дает в своих мемуарах собственное истолкование личности жены писателя и публикует свою переписку с ней. Это обязывает нас остановиться на этом более обстоятельно.

Нет сомнения - и об этом не надо умалчивать, - что в семейном разладе, омрачившем последние десятилетия жизни Толстого, С. А. Толстая сыграла не лучшую роль. Дневники Льва Николаевича содержат десятки горестных записей, свидетельствующих о ее несдержанности, резкости, нетактичности, а главное, о ее непонимании идейных устремлений мужа и отказе следовать за ним в его новом, глубоко выстраданном им миропонимании. Софья Андреевна еще в начале 1880-х годов восстала против предложения мужа опростить их быт, отказаться от аристократического уклада жизни. Впоследствии, когда к ней присоединились выросшие сыновья - Андрей, Лев и Михаил, - она с еще большим упорством противопоставила себя мужу, не замечая, какие тяжелые страдания ему доставляет. И в этом была ее тяжкая вина и еще более тяжкая беда...

Воспитанная в дворянской среде, отдав всю жизнь созданию семейного уклада по образцу, который ей казался единственно приемлемым, она не смогла перешагнуть через самое себя и отказаться от своих взглядов и привычек. Предлагаемый мужем отказ от собственности и раздачу имения крестьянам она воспринимала как нелепую причуду, как крах всей жизни и катастрофу для семьи. К тому же в последние годы прогрессировало ее давнее нервное расстройство, принявшее под конец характер тяжелого психического заболевания.

И все же, оценивая яснополянскую трагедию сквозь призму прошедших семи десятилетий, можно многое сказать и в защиту глубоко несчастной жены писателя, что и делает В. Ф. Булгаков.

Уже при первой встрече с ней в день своего прихода в дом Толстого, Булгаков отметил ее лучшие качества - энергию, доброжелательность, сердечность. "Мне понравился, - пишет он, - прямой взгляд ее блестящих карих глаз, понравились ее простота, доступность, интеллигентность. Тронуло любезное и гостеприимное отношение к человеку, впервые ею увиденному"^*. Привлекательные черты характера С. А. Толстой Булгаков отмечает во всех своих очерках.

^* (Из предисловия В. Ф. Булгакова к кн.: Л. Н. Толстой в последний год его жизни. Дневник секретаря Л. Н. Толстого. М., 1957, с. 52.)

Софья Андреевна была несомненно незаурядной женщиной. Человек доброго сердца, отличная мать, верная жена, заботливая хозяйка большого дома, она хорошо понимала значение деятельности ее мужа и видела свое призвание в том, чтобы создать ему благоприятную для творчества обстановку. На плечах Софьи Андреевны лежали не только дом и многочисленная семья, но и требовавшее неусыпной заботы обширное хозяйство Ясной Поляны - имение, сад, поля, парк, лес, содержавшиеся не только из-за хозяйственных выгод, но и как необходимое Толстому жизненное окружение. Вдобавок на ее плечах лежали нелегкие заботы по изданию сочинений мужа, дела с издателями, книгопродавцами, цензурой, хлопоты у "великих мира сего", вплоть до царя, о разрешении на эти издания.

Некоторые мемуаристы писали о Софье Андреевне как о женщине, ограниченной семейными заботами, далекой от умственных интересов мужа. Вместе с другими близкими писателя В. Ф. Булгаков это опровергает. Жена Толстого была щедро одаренным человеком, близко причастным к литературе и искусству. Среди ее друзей в разное время были И. С. Тургенев, В. В. Стасов, Н. Н. Страхов, А. Ф. Кони, И. Е. Репин, С. И. Танеев и другие видные деятели культуры, ценившие ее за живой ум и неизменное гостеприимство. А. А. Фет посвятил ей превосходные стихи^*. Сама она писала повести, рисовала пейзажи Ясной Поляны, вела содержательный дневник, любила музыку, отлично фотографировала. Понимая историческое значение литературного наследия мужа, она бережно сохраняла его рукописи, дневники и письма, а также Ясную Поляну и московский дом Толстого для будущих поколений.

^* (А. А. Фет посвятил С. А. Толстой стихотворения: "Гр. С. А. Т-ой" ("Когда так нежно расточила...") (1866), "К портрету графини С. А. Т-ой" (1885), "Ей же" ("Я не у Вас, я обделен...") (1886), "Графине С. А. Толстой во время моего 50-летнего юбилея" (1889). См.: Фет А. А. Вечерние огни. М., 1971.)

Софья Андреевна придерживалась взглядов и предрассудков окружавшей ее среды. Однако неверно, будто она была далека от передовых веяний ее времени. Не во всем сочувствуя мужу, отчуждаясь от людей крайних убеждений, она горячо поддерживала многие его общественные начинания. Когда над головой мужа сгущались тучи, как это было, например, в 1901 г., во время отлучения его от церкви, она публично выступила против Святейшего синода, заклеймила его презрением, и ее гневные обличения продажных попов с сочувствием читались всей Россией. Широкий отклик получили и ее смелые обращении к общественному мнению, когда нужно было - как, например, в дни голода 1891 - 1893 гг. - привлечь внимание публики к общественным начинаниям Толстого. В этих случаях Софья Андреевна становилась плечом к плечу с мужем и отдавала начатому им делу свои силы, средства и недюжинные организаторские способности. В частности, благодаря стекавшимся - по опубликованному ею призыву - денежным пожертвованиям, были спасены тысячи голодающих крестьян.

Семейный конфликт последних лет, трагическая кончина Толстого, виновницей чего она себя считала, и особенно продолжавшаяся, хотя и в более легкой форме, изнуряющая болезнь наложили отпечаток на ее мировосприятие последних девяти лет, прожитых после смерти мужа. Хоть и поздно, но она глубоко и искренно раскаивалась в совершившемся. Временами чувство вины вызывало у нее новые вспышки ненависти к Черткову, досаду и по адресу мужа, и это однажды привело к ее размолвке с автором мемуаров. Но В. Ф. Булгаков пишет о жене Толстого с большим уважением, с желанием понять ее больную, истерзанную душу. И в этом - большое достоинство его книги.

К. А. Федин писал В. Ф. Булгакову: "Прочитывая письма Софьи Андреевны к Вам, думаешь: как хорошо Вы сделали, опубликовав их. Она видна во всей внешней несовместимости черт своего характера и опять-таки в цельности своей личности, которую понимаешь, - понимаешь, даже не прощая. Вы правы, конечно, что доброго Софья Андреевна сделала в жизни Толстого больше, нежели причинила этой жизни горьких обид. Тут Вы исполнили ее последнее Вам завещание - "заступиться" за нее.

Благодарю Вас за этот труд, как равно и за весь труд, так прочно спаянный с Толстым, так верно и с такой сердечностью передающий его дух"^*.

^* (Из письма К. А. Федина к В. Ф. Булгакову от 14 августа 1964 г. (ЦГАЛИ).)