Библиотека    Ссылки    О сайте




Для вас демо кейсы кс го на любых условиях.


предыдущая главасодержаниеследующая глава

Письма С. А. Толстой к Вал. Ф. Булгакову

(Впервые опубликовано в кн.: Булгаков Вал. Ф. О Толстом. Воспоминания и рассказы. Тула, 1964.)

Личность супруги Л. Н. Толстого Софии Андреевны Толстой, столь неразрывно связанной с Львом Николаевичем в течение долгих лет, без сомнения, заслуживает изучения. София Андреевна и сама была незаурядным человеком, а роль ее в жизни Льва Николаевича, - все равно, положительная или отрицательная, - очень велика. Вне отношений с женой для исследователя жизни и творчества Толстого останутся непонятными и неясными многие и многие страницы его биографии почти на всем ее протяжении.

Роль Софии Андреевны в последние годы жизни Толстого, и особенно в связи с уходом его из Ясной Поляны, никогда не перестанет интересовать не только специалиста-исследователя, но и всякого, хоть сколько-нибудь интересующегося Толстым человека.

Вот почему является нелишним опубликование таких материалов, как собственные письма С. А. Толстой к разным лицам.

Письма С. А. Толстой ко мне написаны были в последние годы ее жизни - с 1911 по 1918 год. Большинство их писалось из Ясной Поляны в Москву, где я работал тогда в качестве помощника хранителя и затем заведующего (директора) музея Л. Н. Толстого. Часть писем адресована на мою родину в Томск, где я гостил у матери, а также на Кавказ и в Тульскую тюрьму, где мне пришлось пробыть 13 месяцев в 1914-1915 гг. за составление и распространение воззвания против войны*. Наконец, ряд писем направлялся С. А. Толстой то из Крыма, то из имения ее зятя М. С. Сухотина Кочеты, то из Петербурга, куда она выезжала по делам, в Ясную Поляну, где я в 1912-1914 и 1915-1916 гг. занимался описанием личной библиотеки Л. Н. Толстого.

* (В 1914 г., в связи с началом первой мировой войны, группа единомышленников и последователей Толстого опубликовала пацифистское, антимилитаристское воззвание. Подписавшие его, в том числе В. Ф. Булгаков, были арестованы. В 1916 г. над ними состоялся суд, который их оправдал.)

В течение всего времени десятилетнего знакомства с С. А. Толстой, с 1909 по 1919 год, я пользовался ее добрым расположением и, в свою очередь, платил ей искренней привязанностью. Мне внушали уважение ее прямота и правдивость, ее любовь к Толстому, любовь к искусству вообще и к музыке и литературе в частности, любовь к детям, любовь к природе. Положению Софии Андреевны в 1910 году я особенно сочувствовал, видя не всегда справедливое и часто некорректное отношение к ней со стороны представителей сплоченного "чертковского" кружка близких Л. Н. Толстого*. Последние "не ведали, что творили", раздражая подругу жизни великого Толстого и тем безмерно осложняя его собственное положение.

* (См. в наст. изд. очерк "Уход и смерть Л. Н. Толстого".)

С. А. Толстая бывала иногда тяжела в общении, но это не могло быть мотивом неуважительного отношения к ней. Ведь сорок восемь лет, как она пишет в первом письме ко мне, она прожила со своим мужем и была "самым близким человеком" для него.

Не разделяя моего увлечения Толстым, как мыслителем, С. А. Толстая, тем не менее, никогда не обнаруживала тенденции бороться с этим увлечением, оспаривать мою привязанность к Льву Николаевичу или смеяться над моими чувствами.

Когда однажды возник между нами, на основе расхождения в отношении к Толстому-проповеднику и его действиям в 1910 году, небольшой конфликт (отраженный в письмах), он быстро рассосался благодаря снисходительности и самокритичности Софии Андреевны.

Ее отношение ко мне не переменилось и после того, как в 1914 г. я угодил больше, чем па год, в тюрьму за составление в ее доме и распространение из ее дома воззвания против первой мировой войны. Она навещала меня в тюрьме и писала мне. С этим связано было и ее собственное отрицательное отношение к войне, которое я очень ценил.

В письмах Софии Андреевны ко мне чувствуются еще не зажившие раны, причиненные престарелой женщине уходом Толстого из дома и его неожиданной кончиной. Трогают выражения глубокого покаянного чувства подруги жизни великого человека, не сумевшей подняться до его уровня. Передаются подробности о проведении в жизнь завещательных распоряжений Толстого и о судьбе его наследия. Рассказывается о занятиях Софии Андреевны и о быте Ясной Поляны в первые годы после смерти Толстого, даются характеристики детей Толстых.

Из писем выясняется также постоянная забота С. А. Толстой о детях, о внуках, внимание к гостям - как к родственникам, так и к знакомым и незнакомым. Не может быть не оценена готовность Софии Андреевны лично показывать дом и рассказывать о Толстом десяткам и сотням туристов.

Трогает забота о слугах: о престарелой пенсионерке-няне*, о поваре**. Мать и бабушка, действительно, занята была гораздо больше судьбами своего домашнего круга, чем своей собственной судьбой.

* (А. С. Суколенова.)

** (Румянцев Семен Николаевич.)

Обращает внимание исключительная любовь Софии Андреевны к Ясной Поляне и твердое желание ее содействовать сохранению дома и усадьбы как памятника русской культуры.

Конечно, в личности и в характере Софии Андреевны, как у всякого человека, соседствовали и положительные, и отрицательные черты. Идеализировать ее образ не нужно. Из тех же писем нетрудно сделать заключение об известной узости ее умственного кругозора, ограниченного в значительной степени семейными и материальными интересами, о непонимании смысла совершавшихся в 1917 г. социальных перемен, о неутихающей вражде к В. Г. Черткову и т. д. И однако, образ этот все же кажется далеким от того, который дает хотя бы тот же Чертков в своей книге "Уход Толстого"*.

* (Чертков В. Г. Уход Толстого. М., Изд. "Голос Толстого", 1922.)

Говорю это не столько с целью защитить Софию Андреевну (хотя и такую задачу я счел бы вполне уместной), сколько для того, чтобы поставить вопрос о более полном и объективном освещении ее внутреннего облика, ее личности и значения ее в жизни Л. Н. Толстого.

Печатаемые здесь письма написаны человеком живым, культурным, много страдавшим, "глубоко, долго и сильно" любившим Льва Толстого, бывшим ему верной женой, матерью его тринадцати детей и пронесшим любовь к великому человеку через всю жизнь, а после его смерти служившим, поскольку позволяли силы, его памяти.

История не может не быть снисходительной к подруге жизни Льва Толстого...

Вал. Булгаков

1956 г.

1

11 июня 1911 г. (Из Ясной Поляны в Томск).

Дорогой Валентин Федорович,

Очень была рада получить от вас письмо. За книги благодарю, но они еще до меня не дошли. Я уже прочла вашу книгу*, и много плакала, когда передо мной воскресало тяжелое, последнее время жизни Льва Николаевича. До самой моей смерти я не перестану горевать и раскаиваться в том, что не сумела преодолеть своих чувств и не смирилась перед тем, что Лев Николаевич стал любить так пристрастно этого злого, хитрого и глупого Черткова, а ко мне так внезапно и болезненно для меня переменился. Любя своего мужа, я должна была перенести свое несчастье, предоставить ему любить, кого он хочет. Но и теперь, оглядываясь назад на то безотрадное время, я вижу, что в том болезненном и скорбном состоянии, в котором я была, - я не могла преодолеть своих чувств.

* (Имеется в виду кн.: Булгаков Вал. Ф. У Л. Н. Толстого в последний год его жизни. М., 1911.)

Когда Лев Николаевич мне говорил, что Чертков самый близкий ему человек, я затыкала уши, убегала и плакала. Ведь 48 лет этим самым близким человеком была я.

Живу и занимаюсь только тем, что так или иначе касается моего покойного мужа. Была в Петербурге, с болью в сердце, по просьбе сыновей, продавала Ясную Поляну. Правительство, видимо, ее купит*.

* (После кончины Толстого передовые круги русского общества подняли вопрос о приобретении у наследников государством усадьбы Ясная Поляна и превращении ее в общенациональный музей. Однако царское правительство, под давлением министра народного просвещения Л. О. Кассо и обер-прокурора святейшего синода Саблера, отказалось от этого предложения.)

Вопрос о возврате мне рукописей из Исторического Музея я пока оставила нерешенным до сентября*. Издание посмертных сочинений, по словам П. И. Бирюкова, не подвинулось ни на шаг**. Хирьяков*** что-то напутал за границей и даже напортил. Как все это печально! Семью лишил отец сочинений своих, а крестьян - земли****. Будь это в моих руках, я оставила бы права сочинений, написанных до 1881 г., в семье, а всю землю Ясной Поляны (более 500 десятин) отдала бы своим крестьянам. Теперь же деньгами завладеют корыстные люди (не называю их), конечно, не Саша; а сочинений Льва Николаевича не будет ни у кого, и земли мужикам тоже негде и не на что будет купить*****.

* (Имеется в виду спор С. А. Толстой с дочерью Александрой Львовной из-за права собственности на рукописи Л. Н. Толстого, хранившиеся в Историческом музее в Москве.)

** (Речь идет о задуманном В. Г. Чертковым и А. Л. Толстой посмертном издании сочинений Л. Н. Толстого с целью выкупа у сыновей Льва Николаевича яснополянской земли для раздачи ее местным крестьянам.)

*** (А. М. Хирьяков, по поручению В. Г. Черткова, занимался подготовкой к изданию сочинений Толстого.)

**** (Это мнение С. Л. Толстой - отголосок недавней распри между нею и В. Г. Чертковым из-за литературного наследия Толстого. См. об этом в очерке "Уход и смерть Л. Н. Толстого".)

***** (После кончины Толстого, согласно его воле, земля была выкуплена у наследников и роздана яснополянским крестьянам.)

Как все это мне больно и грустно!

Вот и я пишу все о себе, о наших делах.

О вас, к которому я всегда относилась с симпатией, я много думала. Если вы будете жить в деревне и работать на земле, - вас это не удовлетворит. Вы человек одаренный, вы пишете хорошо, и думаете хорошо. Вам надо, хотя со временем, приютиться к какому-нибудь умственному центру. Хорошо бы, когда-нибудь, любя Льва Николаевича и его память, пристроиться при правительственном Музее* для разработки рукописей и всяких работ покойного. Это, впрочем, моя мечта, а у всякого своя жизнь; и я от души желаю вам всякого успеха и радости. Пишите мне иногда, особенно при перемене адреса. Мой всегда будет Засека. Жму вашу руку, как всегда, с дружелюбием и доверием к вашему сердцу.

* (Софья Андреевна имеет в виду Толстовский музей, который предполагалось создать на базе первой толстовской выставки, организованной в 1911 г. в Москве. Музей был создан в 1920 г.)

С. Толстая.

2

21 июня 1912 г. (Из Ясной Поляны в Геленджик)

Сегодня получила ваше письмо, дорогой Валентин Федорович; оно шло очень долго, шесть дней. Я рада была иметь весточку о вас и о том, что вы собираетесь к нам в июле. Приезжайте прямо в Ясную Поляну, погостите у нас, сколько вам будет приятно и удобно, а мы здесь будем очень рады вашему пребыванию. Пишу мы, а не я, потому что живу с Юлией Ивановной Игумновой, а кроме того у меня во флигеле гостит моя сестра с мужем (Кузминские), и с ними еще внучка, 16-летняя милая девочка*. С сестрой мы с детства очень дружны, и я не так больно чувствую свое одиночество, хотя утешиться в моем тяжелом горе - конечно, мне невозможно никогда. Слишком я глубоко, долго и сильно любила Льва Николаевича.

* (М. И. Эрдели.)

Нового у нас почти ничего нет. Ясная Поляна еще мужикам не куплена; идут переговоры между нами и Сашей, иногда тяжелые. Усадьба и могила остаются в моем владении, и я рада, что могу их беречь свято и неприкосновенно. Дали мне пенсию в 10 тыс. в год*, а я, продав дом** и книги***, отдала своим детям 180 тыс. рублей. Но им все мало! Ведь 26 внуков у нас.

* (Пенсия была С. А. Толстой предоставлена после долгих хлопот и отказа правительства от приобретения Ясной Поляны в собственность государства.)

** (С. А. Толстая продала Хамовнический дом Московскому городскому управлению.)

*** (Речь идет о продаже И. Д. Сытину остатков книг от последнего издания Собрания сочинений Л. Н. Толстого (1911 г.).)

Саша усиленно ищет купить другое имение и продает Телятинки. И она, бедная, не выдерживает больше соседства г. Черткова. У меня с ней, слава богу, хорошие отношения. С нею все еще живут Душан Петрович* и Варвара Михайловна**. В Телятинках у Черткова часто играют на театре и собирается много публики***. Это развлечение народу.

* (Д. П. Маковицкий.)

** (В. М. Феокритова.)

*** (Имеются в виду спектакли местного драмкружка, созданного в доме В. Г. Черткова в Телятинках.)

Интересно, я думаю, было вам путешествовать пешком в новых и часто живописных местах. Но все-таки страшно, должно быть, и утомительно. А теперь как-то сложится ваша жизнь? В вас столько всякого содержания и хороших задатков, что хотелось бы видеть вас счастливым и хорошо занятым. От души желаю вам всего этого и сверх того здоровья и радостного состояния духа.

Жму вам дружески руку и буду вас ждать, согласно вашему обещанию.

С. Толстая.

3

15 марта 1913 г. (В Ясную Поляну)

Ялта. Вилла "Елена".

От вас еще нет известий, дорогой Валентин Федорович, а я вас часто вспоминаю. Как вам живется? Все ли у вас есть, что нужно? Посетил ли кто вас? Так и вижу вас, согнутого, над вашей работой*, когда я проходила мимо! Здесь очень хорошо; ясные солнечные дни; но ничего еще не распустилось; только кое-где миндаль цветет. Зато море красиво блестит в солнечных лучах и волнуется своим вечным движением прибоя и отбоя волн, то маленьких, то больших, и все хочется на это смотреть.

* (Речь идет о работе В. Ф. Булгакова по описанию яснополянской библиотеки Л. Н. Толстого.)

Ездили мы в Массандру, и там очень хорошо: есть земля и трава и прекрасный парк. А здесь в Ялте - вода и камни, и это непривычно и иногда скучно. Что-то у вас в Ясной, становится ли похоже на весну?

Сухотины собираются уезжать в субботу, 23-го, и я поеду с ними. Значит, мы будем в Ясной Поляне 25-го, в день Благовещения, вероятно, в 12 часов дня, с ускоренным поездом. Пусть наши люди это знают и чтобы на этот день не отлучался ни кучер, ни повар, да и никто. Без нас им довольно времени отдохнуть и погулять.

Вчера ездили на могилу моей матери*, на высокой горе с красивым видом. Теперь собираемся в Гаспру, тоже с грустью вспоминать страдания Льва Николаевича и нашу жизнь там**... Но все же было лучше, чем последнее время жизни Льва Николаевича. Тогда мы его выходили с любовью, а перед его смертью не привел мне бог походить за ним***.

* (Мать С. А. Толстой - Любовь Александровна Берс - скончалась в 1886 г. в Ялте и там погребена.)

** (В Гаспре, в имении С. В. Паниной, в 1901-1902 гг. находился больной Л. Н. Толстой.)

*** (Чтобы предохранить тяжело больного Л. Н. Толстого от излишних волнений, С. А. Толстая, по совету врачей, не была допущена к нему во время его пребывания на ст. Астапово.)

Ну, прощайте, до свидания! Во мне так глубоко и неутешно живут тяжелые воспоминания, что я не могу даже и в письме их не упомянуть. Но мне здесь хорошо с любовью моих двух милых Татьян*, и с солнцем. Желаю вам, Валентин Федорович, всего, всего лучшего!

* (Татьяна Львовна Сухотина и ее дочь Татьяна Михайловна.)

С. Толстая.

4

28 сентября 1913 г. (Из Кочетов в Ясную Поляну)

Сейчас получила ваше длинное и интересное мне письмо, дорогой Валентин Федорович. Оно, как часто бывает, побывало в Харькове.

Очень сожалею, что Медведев* вас покинул; я все время думала, что ему очень трудно ходить пешком 6 верст ежедневно; но этому так легко было помочь; у нас есть всегда свободные лошади, и мы могли бы его отвозить.

* (А. Н. Медведев - временный помощник В. Ф. Булгакова по описанию яснополянской библиотеки Л. Н. Толстого.)

Нельзя ли будет наладить на помощь вам ту барышню, которую я возьму, как только приеду? Хотя бы на механическую какую-нибудь работу.

Беспокоит меня, как всегда, как вы с Салтановым* питаетесь? Ездил ли повар в Тулу? Хотя я решила вернуться домой 2-го октября, но до сих пор не уверена, поеду ли. Сейчас идет мокрый снег, дорога из Мценска была и так ужасна, и мы с Верочкой** трудно ее перенесли, а теперь будет еще хуже, и меня это смущает. На Бла годатную же ехать надо ночью, или приезжать в Тулу ночью - это еще хуже.

* (Художник С. Н. Салтанов (1870-1917), страстно любивший Ясную Поляну, подолгу проживал там и создал серию талантливых пейзажей. Часть их находится в Москве, в Музее Л. Н. Толстого.)

** (Горничная С. А. Толстой - В. И. Сидоркова.)

Если я не приеду 2-го, то пришлите мй 5-го в 5 часов дня на Засеку. Очень уж обижаются здесь, все, что я собираюсь уехать от 4-го октября, рождения Татьяны Львовны.

Еще не знаю, что решу, и многое зависит от погоды и здоровья. Верочке здесь нравится, она здорова, о чем сообщите ее родителям.

Я не знала, что Вал. Булгаков сообщил о моей книге в Томск. За доброе его намерение я благодарна, но распространения этой книги мне почему-то совсем не хочется*.

* (Имеется в виду одобрительная рецензия В. Ф. Булгакова в газ. "Сибирская жизнь" (Томск) на книгу, составленную С. А. Толстой "Письма гр. Л. Н. Толстого к жене". М., 1913. В книгу, наряду с другими, вошли и письма Толстого периода семейного разлада и его ухода из Ясной Поляны.)

Здесь я все время занята своей Автобиографией*. Читала ее вчера дочери и Мих. Серг-чу**, и он очень одобрил. Сегодня я исправила те неточности и нежелательные для печати места, которые мне указали.

* (С. А. Толстая составляла свою автобиографию для задуманного С. А. Венгеровым академического издания Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого. Издание не состоялось. Автобиография С. А. Толстой была напечатана в 1921 г. в журнале "Начало", № 1. Ред. и примеч. В. Спиридонова.)

** (М. С. Сухотин.)

Наехало сюда много гостей: все четыре сына Сухотиных, их две жены, внук Мих. Серг-ча и проч. Обедали до 14 человек, а повар лежит больной, что доставило немало хлопот Татьяне Львовне; но она очень распорядительна и умеет все устроить. Сегодня Мих. Серг. уехал на Земское Собрание.

Не унывайте, дорогой Валентин Федорович; может быть, из Москвы найдем вам помощника, а то и я могу вам помогать.

Шлю Вам и Салтанову свой привет. До свидания.

С. Толстая.

Ужасные здесь чернила и перья.

5

30 сентября 1913 г. (Из Кочетов в Ясную Поляну)

Дорогой Валентин Федорович, здесь у всех грипп, начиная с Танюшки, попали и мы с Верочкой под эпидемию: у меня сильный насморк и болит с утра голова. У Веры пока то же самое, но насморк небольшой. Ехать немыслимо 35 верст в таком состоянии, и видно судьба провести здесь рожденье Татьяны Львовны. 4-го, 5-го октября пускай выедет за нами Андриан* на Засеку в 5 часов дня. Надеюсь, что к тому времени мы будем здоровы.

* (А. П. Елисеев.)

Хорошо бы, если бы без меня отпустили повара по его просьбе*, может Авдотья** или Афанасьевна*** три дня позаботится о вас; теперь и Медведева нет. Еще прошу Афанасьевну велеть рубить капусту. Меня многое дома заботит, но не решаюсь ехать студить Верочку и себя. Как вы поживаете?

* (Т. е. временно, отдохнуть от работы.)

** (Авдотья, яснополянская крестьянка, "людская кухарка".)

*** (Экономка П. А. Сидоркова.)

Кланяйтесь Серг. Ник.*

* (Художник С. Н. Салтанов).

Жму вам руку.

С. Т.

Книгу Лине* я давно послала. Нужели она пропала?

* (А. В. Толстая, жена Михаила Львовича.)

6

С. Петербург, 7 марта 1914 г. (В Ясную Поляну)

Благодарю вас, дорогой Валентин Федорович, за ваши письма. Я получила в Петербурге уже два с подробным описанием содержания полученных писем*. Вы слишком добросовестно и подробно их излагаете; я вас просила перечитывать их только для того, чтобы не пропустить чего-нибудь выдающегося или очень нужного, но таких бывает мало. Я рада, что у вас побывали ваши друзья, не так уж вам одиноко в Ясной Поляне. Антонина Тихоновна** по-видимому загуляла в Москве, а я уже мечтаю о яснополянской тишине и рада буду вернуться к своим занятиям и жизни дома, хотя здесь все очень добры и любезны***.

* (Уезжая из Ясной Поляны, Софья Андреевна обыкновенно поручала мне распечатывать все получавшиеся в ее отсутствие на ее имя письма и сообщать ей краткое содержание. Примечание В. Ф. Булгакова.)

** (А. Т. Кудрявцева.)

*** (С. А. Толстая имеет в виду семью своей сестры Т. А. Кузминской.)

Сегодня сдала Венгерову свою автобиографию, он сделал замечание, что я не довольно пишу о возраставшей славе Льва Николаевича во времена появления в печати "Войны и мира" и "Анны Карениной", и слишком мало пишу о влиянии моем и участии в творчестве моего мужа. Просит написать еще главу в таком духе. Но я не чувствую себя способной это сделать; когда буду дома, попробую это сделать, не надеясь на успех.

Вернуться предполагаю во вторник, в 12 час. дня в Тулу, куда и вызову по телеграфу лошадей. Кстати получу, может быть, и пенсию*.

* (С. А. Толстая получала свою пенсию в Туле.)

Ничего интересного еще не видала и не слыхала, о чем сожалею. Вижу родных и кое-кого знакомых старых. Здесь морозно, снег выпал и совсем не похоже на весну; вероятно, и у нас так же. Если Нина* вернулась, поклонитесь ей от меня, а пока прощайте, до свидания. Будьте здоровы и не унывайте.

* (А. Т. Кудрявцева.)

Жму вашу руку.

С. Толстая.

Сегодня приехал сюда Андрюша* с семьей, но я его еще не видала.

* (Андрей Львович Толстой.)

7

17 марта 1914 г. (В Ясной Поляне, из комнаты в комнату)*

* (Это письмо вызвано единственной, хотя и серьезной размолвкой, происшедшей между мною и Софьей Андреевной. Причиной размолвки были резкие и раздражительные отзывы Софьи Андреевны о Льве Николаевиче. Приводимое письмо написано в ответ на следующее мое письмо к Софье Андреевне, посланное ей в тот жe день из комнаты в комнату:

"Многоуважаемая Софья Андреевна,

Работа по окончанию описания библиотеки, по-видимому, требует моего пребывания в Ясной Поляне. Ввиду этого, я позволил бы себе заявить вам, что согласен продолжать работу лишь в том случае, если бы вы стали смотреть на меня только как на работника, не касаясь ни взглядов моих, ни убеждений, как частного человека, ни отношения моего ко Льву Николаевичу. Ибо иначе я не могу не оставить за собой полной свободы возражения на все то, с чем, по совести, я не соглашаюсь и на что отвечать молчанием, которое бы принималось за согласие, я также не нахожу достойным.

Независимостью своих суждений и своего положения я дорожил и дорожу, и расставаться с нею ни при каких условиях не считаю возможным.

Покорно прошу не отказать уведомить меня об отношении вашем к этому письму.

Уважающий Вас Вал. Булгаков.

Письменный ответ Софьи Андреевны не удовлетворил меня, и я решил покинуть Ясную Поляну. Только вмешательство в этот инцидент и увещания добрейшей В. В. Нагорновой (племянницы Льва Николаевича, дочери его сестры Марии Николаевны Толстой) побудили меня изменить свое намерение и остаться. Первое время в наших отношениях с Софьей Андреевной чувствовалась некоторая принужденность, которая, однако, постепенно все сглаживалась и, наконец, совсем исчезла. Примечание В. Ф. Булгакова.)

Вы очень ошибаетесь, Валентин Федорович, что мысли и слова мои были обращены к вам; я совершенно не имела вас в виду и не считаю себя обязанной считаться с мнением посторонних. Я беседовала с Варварой Валериановной*, и потому резкая речь ваша была для меня неожиданностью, тем более, что я не желала касаться ваших взглядов и убеждений, и не давала этим права возражать мне. Ведь вы начали с вашего негодования на мое упоминание о молебне**. Ваше же полное непонимание меня и моего отношения к мужу я давно усмотрела в вас; оно мне и не нужно.

* (Нагорнова.)

** (2 сентября 1910 г. в отсутствие Л. Н. Толстого, находившегося у дочери Т. А. Сухотиной в Кочетах, Софья Андреевна устроила в яснополянском доме молебен с водосвятием для изгнания "нечистого духа", каковой олицетворялся, в ее тогдашнем представлении, В. Г. Чертковым. Тогда же она убрала из кабинета Толстого портрет В. Г. Черткова.)

Вы со злобой (по-христиански, верно) кричали о моем осуждении Льва Николаевича, на мои слова, что веками создается такой человек, как Лев Николаевич, проповедующий людям добро и любовь, и даже такой учитель попал в сети зла под конец его жизни.

"В доме завелась "вражья сила", и "Чертков во многом виноват", - писала мне Марья Николаевна, сестра Льва Ник-ча. То же говорила я.

Признаюсь, что горячность вашу и злые слова могу еще объяснить как характер, но угрозы ваши о возражениях, как бы рыцарски высказанных вами мне, прожившей с мужем 48 лет, - мне просто смешны и мелочны.

Я совершенно согласна никогда с вами не говорить ни о чем больше, как о необходимом, испытав вашу заносчивость и полное непонимание меня.

Очень жаль, что вы так легко разрушаете добрые и хорошие отношения с людьми.

С. Толстая.

8

20-го мая 1914 г. (Из Ясной Поляны в Томск)

Дорогой Валентин Федорович,

Получили мы ваше открытое письмо с дороги, а теперь ждем уже известия с места. Как доехали? Как застали своих? Мы тут о вас часто вспоминаем; приехал 18-го мой сын Лева с двумя мальчиками: Китой и Палей, которые очень милы; они вам все трое кланяются и жалеют, что не увидят вас в это лето. Мальчики копают у флигеля огород, гуляют, играют в крокет, и говорят, что точно они всегда тут жили, и что в Ясной Поляне очень хорошо.

Навестил меня и Андрюша*, а сегодня еще Саша** с Варварой Михайловной***. В воскресенье 25-го приедет и вся остальная семья Доры**** и Левы, так что всех их будет 11 человек, кроме нас, и я робею*****.

* (Андрей Львович Толстой.)

** (Александра Львовна Толстая.)

*** (В. М. Феокритова.)

**** (Д. Ф. Толстая (рожд. Вестерлунд), жена Л. Л. Толстого.)

***** (С. А. Толстая "робела", что при обилии гостей она не сможет их всех угостить и разместить как следует (обычная ее забота). Примечание В. Ф. Булгакова.)

Сегодня был неожиданный гость - из "Русского слова" - Влас Михайлович Дорошевич, который едет на автомобиле до Севастополя. Ходили с ним на могилу, много болтали, а зачем он приезжал - неизвестно. После обеда уехал, очень, видно, довольный. Все время посетителей очень много: и в доме в день Вознесения перебывало около 150 человек; а потом экскурсия девиц в 62 человека с тремя руководителями, из которых один Чехов; не знаю, как он относится к писателю.

Все та же солнечная, красивая весна, все еще пышно цветет сирень, но осыпались яблони. Для жизни весна прелестна, но засуха ужасная, и народ везде молится и огорчается на плохие всходы.

Антонина Тихоновна шлет вам свой дружеский привет. Она что-то похудела и побледнела, и мы огорчаемся на нее. Меня посетила на днях ее милая мать.

Ну, что же еще вам сказать?

Далеко вы заехали, и в такой, другой совсем обстановке, вероятно побледнели все воспоминания о пережитом в Ясной Поляне тихом и однообразном прошлом.

Сегодня на могиле встретили Медведева с учредителем народных спектаклей*...

* (См. прим. 20.)

Ну, прощайте, Валентин Федорович; передайте мой поклон вашей матери и сестре, вам жму руку и желаю радости и всего хорошего. Лева громко играет на рояле и мое письмо плохое.

Преданная вам С. Толстая.

9

28 мая 1914 г. (Из Ясной Поляны в Томск)

Получила ваше третье письмо, дорогой Валентин Федорович, а пишу вам второе. Очень я это время засуетилась и захлопоталась. Устроить такую большую семью, как семья Левы, оказалось совсем не легко, и мы с Дорой Федоровной положили немало труда. Но дети очень милы, добродушны, умны и умеют сами заниматься. Очень много все играют в крокет. Ваши приветствия Леве и детям я передала, и они вас благодарят и кланяются вам. Жаль, что вас теперь тут нет. Леве было бы с вами очень приятно, а то его окружают только женщины.

В Троицын день приезжал Андрюша* с женой и дочкой, привезли еще своих гостей: Матвеевых супругов и Оссовецкого. Потом приехала Саша с Варварой Михайловной и каким-то юным агрономом и, наконец, в 5 час. дня прикатила вся семья Левы. Можете себе представить, что это было за необычное, шумное, давно не виданное в Ясной Поляне оживление. Меня все это очень утомило, и хотя я и рада детям и внукам, но мне жаль своего сосредоточенного, серьезного настроения, которое заставляло меня чаще думать о душе, о смерти и настраивать себя на молитву.

* (А. Л. Толстой.)

Меня удивило ваше отношение к жизни в Сибири, т. е. к тому, что чувствуется в Томске тот провинциализм, от которого вы уже отвыкли, живя в Москве и потом и в Ясной Поляне при Льве Николаевиче и при всем, что касалось его. Конечно, это всё другое, но ведь и вы другой, и вы растете умственно, делаетесь требовательнее к жизни и то, что сильно впечатляло вас раньше, теперь уже отжито. Как то повлияет на вас ваш Кузнецк*, тоже идеализированный так сильно вами. А природа везде хороша. У нас теперь тоже прекрасна, хоть сирень отцвела и стало даже холодно сегодня, что очень сердит Леву. С его детьми приехала француженка, которая хорошо играет на скрипке. И сегодня я с ней играла часа полтора: она на скрипке, я на рояли. Выходило очень недурно, а мне доставило это большое удовольствие. Хороши сонаты Вебера со скрипкой, и некоторые Моцарта и Шуберта.

* (Кузнецк (ныне Новокузнецк, Кемеровской области) - родина В. Ф. Булгакова, куда он собирался переехать из Томска.)

Мне смешно было, что вы в вагоне своим пеньем очаровали какого-то батюшку и что он советовал вам не зарывать таланта.

Ну, прощайте, пишу ночью, как обычно мне, все спят, тишина и грохот поезда, ворвавшийся в это ночное безмолвие.

Передайте мой поклон вашей матушке и сестре, вам желаю всякой радости.

С. Толстая.

10

18 июня 1914 г. (Из Ясной Поляны в Томск)

Дорогой Валентин Федорович,

Где вы? что вы? Вернулись ли из своего любимого и дорогого Кузнецка? Нагляделись ли на дикие пионы и на красоту гор и сибирской природы? На ваше последнее письмо я вам еще не отвечала, потому что вы уезжали из Томска, а теперь, верно, уж вернулись, и я жду известий о вас и описания ваших путешествий.

У нас в Ясной жизнь очень полна и шумна, и подчас я пугаюсь, что чувствую себя за всё и за всех ответственной, а не ошибиться ни в чем, поддерживать со всеми хорошие отношения и приглядываться к жизненным требованиям и желаниям и невзгодам всего многочисленного населения Ясной Поляны подчас трудно и мне не по годам и не по силам. Нина моя стала что-то очень нервна и даже истерична, и меня это беспокоит; Лёва, как всегда, очень изменчив в своем настроении: то уныл и во всем разочарован, а то и доволен и весел, - но всегда неудовлетворен.

Дети и Дора очень милы, на все радуются, живут полной жизнью, и мне так приятно, что я слышу весь день вокруг себя детские голоса и новую молодую жизнь.

Особенно все любят ездить купаться; на Воронке построили великолепную купальню, вода чистая, место красивое, и все учатся плавать, всякий стараясь выучиться раньше других. Смех, крик, веселье непрерывное. Сегодня день рождения Саши и все ездили к ней* на шоколад в трех экипажах (два прислала она). Пили шампанское, ели пироги, фрукты, конфеты, гуляли, и все остались довольны. Видела там Беленького, он, бедный, получил обвинительный акт**; что-то будет! Очень его жаль; такой он тихий и добрый. У Чертковых был доктор Беркенгейм, советует Гале осенью ехать за границу. Мотька*** тоже что-то нездорова; а будут ли они жить в Москве, как предполагалось, или останутся в Телятинках, Беленький не знает.

* (Имеется в виду поездка в новое имение А. Л. Толстой близ Тулы, приобретенное ею после продажи усадьбы в Телятинках и названное "Новая Поляна".)

** (С. М. Беленький - переписчик Л. Н. Толстого и сотрудник В. Г. Черткова - привлекался к суду за распространение запрещенных сочинений Л. Н. Толстого. В наст. изд. ему посвящен отдельный очерк.)

*** (Мотька - М. П. Кузевич, жена В. В. Черткова, крестьянка дер. Ясенки, Тульской губ.)

У нас все время была страшная жара, и только вчера выпал дождь. Засуха погубила много всякой растительности и способствовала пожарам. Семья Левы пробудет до 9-го июля, а потом приедет моя сестра Кузминская с мужем. 28-го собираюсь к Сереже*, но ничего о нем и его семье не знаю; был слух, что она все еще в Москве. Вот охота была сидеть в городе!

* (Имеется в виду поездка к С. Л. Толстому на день его рождения.)

Ну вот и кончаю письмо, интересного мало сообщила вам. Никого у нас не было, ничего не случилось. О вас все вспоминаем и все вам кланяются; ждем вас домой.

Преданная вам С. Толстая.

11

Ясная Поляна, 12 мая 1915 г, (В Тулу, в тюрьму).

(Штемпель: "Просмотрено Помощником Начальника Тульск. Губ. жанд. Упр. в Богор., Кашир. и Алексин, уездах, 19 май 1915 г. Подполковник Демидов").

Очень была рада получить от вас письмо, Валентин Федорович. Я нашла его в Ясной по возвращении из Москвы, куда уехала и Татьяна Львовна с дочкой. Поступила Татьяна Львовна в санаторию Щуровского, близ станции Подсолнечное; здоровье ее так стало плохо, что пришлось серьезно им заняться. Меня это очень огорчает. Был у меня сегодня и вчера сын Андрюша, который получил повышение по службе* и опять уехал в Петроград. Остались мы пока жить вдвоем с Ниной. Миша** на войне; у них умер пятилетний сын Миша. А у Ильи умер его девятилетний сын Кирюша, что очень огорчило мать и всех нас. Саша все еще на войне*** в Каракелиссах, и вид страданий больных и раненых ее очень утомил, хочет на время приехать отдохнуть и повидаться с нами.

* (А. Л. Толстой служил в Петербурге в одном из учреждений министерства финансов.)

** (Михаил Львович Толстой.)

*** (А. Л. Толстая служила в то время сестрой милосердия в действующей армии на Кавказе.)

Меня иногда мучит совесть, что я вас удерживала от стремления вашего идти в санитары*. Мне хотелось, чтобы вы кончили работу в библиотеке, а потом шли бы на доброе дело ухода за страждущими. Жаль! Хотя вы пишете, что бодры и готовы переносить всякие невзгоды, но, конечно, вам очень тяжело и я жалею вас всей душой, хотя продолжаю не сочувствовать вашему поступку**.

* (В начале войны В. Ф. Булгаков собирался добровольно отправиться на фронт санитаром.)

** (Наряду с этим заявлением С. А. Толстой необходимо отметить, что она сама была искренне убежденной противницей войны вообще. Возможно, что она не находила удобным, изъясняться иначе в письме, шедшем в тюрьму через жандармское управление. Примечание В. Ф. Булгакова.)

Вчера еще, вернувшись из Москвы, я написала сыну Сереже о том, о чем вы просите, т. е. что не может ли Толстовское Общество найти вам защитника* и поспешить с этим делом. С своей стороны я хлопотать не могу, не знаю как; слышала, что в Москве хлопочут об этом. Татьяна Львовна много трудилась, но теперь она бессильна по нездоровью.

* (В предполагавшемся процессе над авторами антивоенного воззвания.)

Очень жалею я милого, кроткого и самоотверженно-деятельного Душана Петровича. Упрекаю вас, что вы подвергли его такой участи и взяли его подпись*. Весь народ вокруг Ясной очень жалеет его и бедствует без медицинской помощи. Вчера был случай в деревне, где нужна была немедленная хирургическая помощь, а подать ее некому, и вероятно больной умрет. И много таких случаев и это на вашей совести. И самого его, Душана, жаль; он не молодой, слабый.

* (Д. П. Маковицкий вместе с другими последователями Толстого подписал антивоенное воззвание и также находился в тюрьме.)

Вашу мать я, к сожалению, не видала, мне бесконечно жаль ее*.

* (Моя мать приезжала в Ясную Поляну из Сибири в отсутствие Софьи Андреевны. Примечание В. Ф. Булгакова.)

Почему вы решили, что то, что вы сделали это fais се que doit*... а может быть совсем не doit, т. е. не нужно было. Впрочем, простите; вместо утешения я только расстраиваю вас. Помоги вам бог до конца вынести то, что вы переживаете, и продолжать верить в пользу ваших мыслей и поступков.

* ("Делай, что должно..." (франц.).)

Живу я грустно, за всех болею сердцем и чувствую свое семидесятилетнее бессилие во всем. Ниночка вам кланяется, а я желаю всего лучшего. Вы спросили о судьбе рукописей. Я все свезла в Румянцевский Музей*, но ничего не разобрано, не готово помещение. Прощайте, бог даст, когда-нибудь увидимся, хотя у меня уже нет будущего.

* (Как раз около того времени Софья Андреевна, по решению сената, получила право, оспаривавшееся также ее дочерью А. Л. Толстой, на распоряжение рукописями Л. Н. Толстого, хранившимися в московском Историческом музее. Недовольная тем, что в свое время администрация Исторического музея оказала некоторое внимание притязаниям Александры Львовны, Софья Андреевна перенесла все рукописи на хранение в московский Румянцевский музей. Впоследствии между нею и дочерью было достигнуто соглашение по вопросу о праве и порядке обработки и использовании рукописей. (Примечание В. Ф. Булгакова). В настоящее время рукописи Л. Н. Толстого хранятся в Гос. музее Л. Н. Толстого.)

Преданная вам С. Толстая.

12

13 августа 1915 г. (Из Ясной Поляны в Тулу, в тюрьму)

Получила сегодня ваше письмо от 8-го августа, дорогой Валентин Федорович. Огорчилась, что здоровье ваше стало так плохо. Еще бы! Столько месяцев тюрьмы! Но и без тюрьмы люди измучились и изнервничались от этой ужасной войны, избегнуть которой не было и нет возможности.

В настоящее время сердце мое отдыхает, пока Миша с семьей в деревне, отпущен на поправку после тяжелой кишечной болезни. Саша же пока здорова, ехала уже домой, но дорогой заболел вновь сопровождавший ее в трудах - Онисим Денисенко* и они задержались в Тифлисе. Две Татьяны с мисс Вельс** в Кочетах, поехали к 8-му августу, дню годовщины смерти Михаила Сергеевича***. У меня гостила 5 недель Н. А. Лютецкая**** и уехала раньше срока ее отпуска, потому что соскучилась по мясу. Странные бывают люди! Рядом тысячи людей истинно страдают от разных причин. А при нашем вегетарианском роскошном столе страдать трудно.

* (Студент О. И. Денисенко, внучатый племянник Л. Н. Толстого, служил в одном санитарном отряде с А. Л. Толстой.)

** (Т. Л. Сухотина с дочерью и гувернанткой.)

*** (М. С. Сухотин скончался 8 августа 1914 г.)

**** (Н. А. Лютецкая, сотрудница Гос. музея Л. Н. Толстого в Москве.)

Вы спрашиваете меня, был ли переплетен особый томик любимых Львом Николаевичем сочинений Чехова. Я совсем этого не помню. Помню, что Л. Н. очень любил Чехова, но вдруг что-нибудь ему не понравится, он отзовется о Чехове отрицательно*.

* (Л. Н. Толстой высоко ценил творчество А. П. Чехова. 8 августа 1895 г. Чехов впервые посетил его, после чего Толстой писал сыну, Льву Львовичу: "Чехов был у нас, и он понравился мне. Он очень даровит, и сердце у него, должно быть доброе" (Толстой Л. Н., т. 68, с. 158). В 1901-1902 гг. Чехов навещал больного Толстого в Крыму, в Гаспре. Толстой с интересом читал появлявшиеся произведения Чехова и о многих из них отзывался с большой похвалой. Из однажды отмеченных им тридцати лучших рассказов Чехова, пятнадцать он выделил, как "первый сорт" ("Детвора", "Хористка", "Беглец", "В суде", "Ванька", "Злоумышленник", "Спать хочется" и др.). Рассказ "Душечка" он издал со своим хвалебным предисловием в "Посреднике". Вместе с этим Толстой иногда упрекал Чехова в отсутствии религиозно-нравственного миросозерцания: "Такой большой талант, и во имя чего он писал?" (Гусев Н. Н. Два года с Толстым, М., 1973, с. 179).)

Стихи ваши трогательные я получила и прочла с удовольствием*. Вы, верно, знаете тоже сочинение "Мать", переведенное на множество языков**. Трогательно и стихотворение Некрасова, в котором он пишет, что самые тяжелые и горькие слезы "то слезы бедных матерей"***. Хорошо, что хоть кто-нибудь на свете это понял. А то большинство к матерям относится или совсем равнодушно, или с насмешечкой, что матери чего-то не понимают и чему-то не сочувствуют.

* (Стихи В. Ф. Булгакова, написанные в тюрьме и посвященные матери, неизвестны.)

** (Возможно, повесть М. Горького "Мать".)

*** (Имеется в виду стихотворение Н. А. Некрасова "Внимая ужасам войны" (1855 г.). В нем - след. строки:

То слезы бедных матерей! 
Им не забыть своих детей, 
Погибших на кровавой ниве, 
Как не поднять плакучей иве 
Своих поникнувших ветвей.

(Некрасов Н. А. Полн. собр. соч. и писем. Т. 1. М., 1948, с. 148).)

Перечла еще раз ваше письмо, и, к сожалению, о Чехове мало могу сообщить. Помню, что одно время Л. Н. очень им восхищался, но потом как будто стал холоднее к нему относиться. Да ведь последнее время жизни своей он вообще интересовался больше книгами духовного и философского содержания и (только) изредка читал другое.

Была я вчера в Овсянникове, видела Ивана Ивановича Горбунова и его семью; они все милые и занятые люди. Он очень много работает в своем "Посреднике" и в изданиях "Маяка".

Сегодня едем с Антониной Тихоновной к ее родителям, поздравить батюшку Тихона Агафоновича с днем его именин. Ант. Тихона все живет со мной и просила меня вам кланяться. Она по моему примеру рисует полевые цветы Ясной Поляны* и очень хорошо. Сама я специально ничем не занята; приказчика Юр. Ив.** взяли ведь на войну, и я должна хозяйством заниматься. В эти дни составляла каталог мелких брошюр Льва Николаевича, которые служили мне материалом для моего 12-го издания***. Жизнь наша очень тиха, однообразна и грустна. Мировые события измучили всех. Мы много гуляем, ходим за грибами, которых очень много было, так же как яблок. Мало интересно мое письмо, но ничем не могу утешить и подбодрить вас. Вы молоды, может быть, еще много вам радости впереди. А мы, старики, в горе потухаем.

* (В последние годы своей жизни С. А. Толстая сделала не сколько прекрасных альбомов с акварельными зарисовками (в натуральную величину) цветов, грибов и осенних листьев Ясной Поляны. Альбомы хранятся в Гос. музее Л. Н. Толстого в Москве и в Музее-усадьбе Ясная Поляна.)

** (Ю. И. Шумилин.)

*** (12-е издание Собрания сочинений Л. Н. Толстого в 20 томах. Вышло в свет в 1911 г.)

Жму вашу руку и желаю всего лучшего.

Преданная вам С. Толстая.

13

7 октября 1915 г. (Из Ясной Поляны в Тулу, в тюрьму)

Сегодня получила ваше письмо от 28 сентября, дорогой Валентин Федорович, и рада была узнать, что вы здоровы и не слабеете духом. Скоро будет то роковое число (28), в которое ушел из дому Лев Николаевич и в которое увезли вас*, Год в тюрьме! как это должно быть тяжело.

* (Известно, что число 28 часто повторялось в жизни Льва Николаевича: он родился 28 августа 1828 г., ушел навсегда из Ясной Поляны 28 октября и т. д. Арест мой в Ясной Поляне за составление и распространение воззвания против войны, произведенный 28 октября 1914 г., совпал именно с днем и даже месяцем ухода Льва Николаевича в 1910 г. Примечание В. Ф. Булгакова.)

Сегодня принесли мне из флигеля, где поселилась с дочкой и англичанкой Татьяна Львовна, целый большой ящик с книгами и два небольших с периодическими изданиями. Этот ящик был привезен еще из Москвы, и теперь я должна все это разобрать, распределить по еще не занятым полкам и шкапам, перенесенным из флигеля. Работа мне предстоит большая, я надеюсь на помощь Ант. Тихны, но сколько раз помяну вас и пожалею, что не вы исполните эту скучную работу, которую вы исполняли так добросовестно. Я не помню, что в этом ящике, кажется, больше учебники; их надо просто бросить. Я очень надеялась, что ваша бедная мать, столько огорчавшаяся, выхлопочет взять вас на поруки, да, видно, неразрешимо и ей*. А когда будет конец нашим ожиданиям о решении вашей участи и участи Душана Петровича - неизвестно.

* (Софья Андреевна и Сергей Львович Толстые, а затем и мать Булгакова, возбудили ходатайство о временном освобождении В. Ф. Булгакова из тюрьмы под залог. Тульское жандармское управление отказало в этой просьбе.)

Вернулась моя Саша с войны, получила Георгиевскую медаль за свою службу сестрой милосердия, и, отдохнувши и поправив здоровье, снова стремится на войну в том же звании сестры милосердия. Миша мой тоже на войне в Дикой команде, там же, где Великий Князь Михаил Александрович, о котором он говорит с большою любовью и уважением, и я рада, что Миша в таких счастливых условиях. Его две дочери, 12 и 10 лет*, гостят сейчас у меня в Ясной Поляне, чему очень рада Танечка Сухотина. Навещал нас раза два Андрюша; он на службе в Петрограде и на днях едет туда и его семья. Сережа в Москве с семьей, Илья где-то путешествует по России по своим делам, а сын его, Андрей, па войне получил два Георгия, чин прапорщика и еще что-то, и его все очень хвалят за храбрость, и за хорошее поведение, и я рада, что взявши на себя известный долг, он его исполняет хорошо. Брат его Миша в плену у австрийцев, еще брат Илюша плавает у берегов, кажется, Японии.

* (Татьяна Михайловна (р. 1903 г.) и Александра Михайлов на (р. 1905 г.) Толстые.)

На Засеке поместили 400 человек беженцев. Я им хочу послать картофелю и капусты. По вечерам мы все шьем рубашки детям беженцев и делаем респираторы от удушливых газов, пускаемых немцами.

Люди у меня живут все те же, только приказчика взяли на войну, хозяйничают садовник, жена приказчика и я, что очень мне скучно и трудно.

Ну вот все я вам написала из моей несложной жизни. Собираемся читать вслух романы Сенкевича.

Хорошо, что у вас есть возможность читать русских авторов; это и приятно и воспитательно. А вы по натуре филолог и литератор; только бы скорей вас выпустили. Нельзя ли как-нибудь помочь?

Жму вашу руку, дай вам бог бодрости и здоровья.

С. Толстая.

14

17 ноября 1916 г. (Из Ясной Поляны в Москву).

Многоуважаемый и дорогой Валентин Федорович,

Сегодня четверг, и было несколько посетителей. Теперь с санным путем и потом приближением весны будет их еще больше и больше. И вот я решила написать вам, как заведывающему Толстовским Музеем, чтобы вы сделали все зависящее от вас для повторения книжечек "Ясная Поляна"*. Спрос на них, так же как на открытые письма, очень большой. Можно назначить на книжечки и на открытки повыше цены: 50 коп. за книжку и 7 и 8 коп. за открытки с изображением могилы, дома или самого Льва Николаевича. Но особенно нужны и нравятся всем книжечки "Ясная Поляна".

* (Речь идет о кратком путеводителе по Ясной Поляне, составленном С. Л. Толстым и А. Е. Грузинским, изданном Толстовским обществом в Москве.)

Благодарю вас за присылку мне афиш Толстовских вечеров. По-видимому, первый, детский, имел большой успех. Все отзывы в газетах я вырезала и вклеила в свою большую книгу вырезок*. Равно и отзыв о вашей работе по Яснополянской библиотеке**.

* (Еще в последние годы жизни Л. Н. Толстого Софья Андреев на завела большие альбомы, в которые вклеивала вырезки газетных статей и заметок о Толстом. Альбомы хранятся в Музее-усадьбе Ясная Поляна.)

** (Статья В. С. Боднарского в газ. "Русские ведомости", 5 ноября 1916 г.)

Напишите мне, пожалуйста, о здоровье вашей матери. Мне никто об этом не пишет, только раз, давно, намекнули, что она поправляется. От души желаю, чтобы и дальше было так же, и надеюсь, что она уедет домой совсем здоровая.

Сама я уже недели две страшно кашляю, ночи не сплю, голова и все члены разбиты, и потому, пожав вам руку, бросаю писать. Письмо вышло путанное, дурно написанное, но очень хотелось написать о книжечках; они очень Л. Н. Толстой. 1907 г. Фотография В. Г. Черткова нужны. Но в них вкрались ошибки, которые нужно исправить, и нужно напечатать адрес, где их можно купить. Ну, и прощайте, будьте веселы, добры и здоровы.

Преданная вам С. Толстая.

15

5 декабря, вечер, 1916 г. (Из Ясной Поляны в Действующую Армию)

Большая радость мне была ваше письмо, дорогой Валентин Федорович, особенно еще потому, что вы пишете мне и о Саше. Как хорошо, что она здорова и так полезна и деятельна*! Мы, было, поджидали ее домой, да, видно, трудно оставить дело. У нас очень тихо и одиноко. Варвара Валериановна** уехала к себе в деревню, где одиноко живет ее дочь. Без Вареньки не с кем в 4 руки играть и по вечерам читать вслух. Обедаем мы только вдвоем с Душаном Петровичем и большею частью молча. По воскресеньям, как и прежде, обедают у меня мои две Танечки, мисс Вельс и вновь поступившая курсистка, которая учит Танюшку.

* (А. Л. Толстая состояла начальником санитарного транспорта на Западном фронте. Я, по выходе из тюрьмы и по окончании в марте 1916 г. "толстовского процесса" (закончившегося оправданием подсудимых) служил в отряде А. Л. Толстой в должности заведующего хозяйством базы. Примечание В. Ф. Булгакова.)

** (Нагорнова.)

Вчера приезжал с какой-то барышней, раньше посетивший нас, Ник. Ник. Апостолов*. Он делал мне множество вопросов, касающихся писания Льва Николаевича, особенно "Войны и мира". Потом достал из 17-го шкапа "Memorial de St. Helene"** и вместе с барышней делал выписки с отмеченных Львом Николаевичем мест.

* (Н. Н. Арденс.)

** (Книга Де Лас-Каза "Мемориал острова св. Елены" служила Толстому одним из источников при изучении эпохи Наполеона I.)

Живем мы эти дни в тяжелом, напряженном состоянии по случаю известия об очень тяжелой форме брюшного тифа, которым болеет в Петрограде сын Левы - Никита. Лева в настоящее время с семьей в Петрограде и сегодня я получила от него открытое письмо, что Никита слаб. Но это письмо шло ровно неделю. Что-то теперь!

Вообще нерадостно живется на свете. Вчера весь день и ночью тяжело болела старая няня*. Во втором часу ночи сижу в своей комнате, слышу странные звуки падения чего-то тяжелого. Это упала няня с постели. Ее всю трясло, поднялась рвота. Подняли, положили ее, и сегодня ей лучше. Сама я тоже несколько дней хворала резкой болью левой стороны спины, но теперь лучше.

* (См. прим. 3.)

Л. Н. Толстой 1907г. Фотография В. Г. Черткова
Л. Н. Толстой 1907г. Фотография В. Г. Черткова

Л. Н. Толстой и В. Ф. Булгаков. Кочеты. Тульской губ., 1910 г. Фотография Т. Тапселя
Л. Н. Толстой и В. Ф. Булгаков. Кочеты. Тульской губ., 1910 г. Фотография Т. Тапселя

Л. Н. Толстой с посетителем у крыльца яснополянского дома. 1909 г. Фотография В. Г. Черткова
Л. Н. Толстой с посетителем у крыльца яснополянского дома. 1909 г. Фотография В. Г. Черткова

Л. Н. Толстой и А. П. Чехов. Гаспра, 1901 г. Фотография П. А. Сергеенко
Л. Н. Толстой и А. П. Чехов. Гаспра, 1901 г. Фотография П. А. Сергеенко

Л. Н. Толстой. 1909 г. Фотография В. Г. Черткова
Л. Н. Толстой. 1909 г. Фотография В. Г. Черткова

Л. Н. Толстой и А. М. Горький. Ясная Поляна, 1900 г. Фотография С. А. Толстой
Л. Н. Толстой и А. М. Горький. Ясная Поляна, 1900 г. Фотография С. А. Толстой

Л. Н. Толстой в кругу семьи. Ясная Поляна, 1884 г. Сидят (слева направо): И. Л. Толстой, Л. Н. Толстой с Андрюшей и Мишей, С. Л. Толстой, С. А. Толстая с Алешей на коленях и М. Л. Толстая; стоят: Т. Л. и Л. Л. Толстые. Фотография С. С. Абамелек-Лазарева
Л. Н. Толстой в кругу семьи. Ясная Поляна, 1884 г. Сидят (слева направо): И. Л. Толстой, Л. Н. Толстой с Андрюшей и Мишей, С. Л. Толстой, С. А. Толстая с Алешей на коленях и М. Л. Толстая; стоят: Т. Л. и Л. Л. Толстые. Фотография С. С. Абамелек-Лазарева

Л. Н. Толстой и И. Е. Репин. Ясная Поляна, 1908 г. Фотография С. А. Толстой
Л. Н. Толстой и И. Е. Репин. Ясная Поляна, 1908 г. Фотография С. А. Толстой

А вам-то с Сашей сколько приходится видеть страданий! Но в вашем характере есть большая способность к распорядительности, и я уверена, что вы будете очень полезны. А жаль, что пришлось, хотя на время, бросить Музей.

Письмо мое очень скучно и неинтересно. Но такова моя жизнь. Учу Танюшку по-немецки, пишу поденным квитки*, переписываю для Тани ее рассказ** и упорно сижу дома. От души желаю вам бодрости, здоровья и всего хорошего. Что Никитин***? Скажите Саше, что я ее целую, радуюсь ее работе.

* (Квитанции на получение денег за выполненную работу в хозяйстве Ясной Поляны.)

** (Возможно, из очерков для будущей книги "Друзья и гости Ясной Поляны".)

*** (Врач Д. В. Никитин, друг семьи Толстых, служил па фронте в отряде А. Л. Толстой и был тяжело ранен.)

Преданная вам С. Толстая.

16

2 мая 1917 г. (Из Ясной Поляны в Москву)

Дорогой Валентин Федорович,

Сонечка, моя внучка (Андреевна) желает иметь Полное собрание сочинений своего деда, Льва Ник-ча. Дайте ей из десяти, оставленных для меня экземпляров, один в 20-ти томах.

Еще просьба моя, о которой я вам уже писала, - это заплатить за склад, где хранились книги, 48 р. из денег, вырученных за книги, порученные Толст-му Общ. продавать. Мне очень строго пишут, требуя немедленного внесения платы; и пишут уже второй раз.

Я живу в больших хлопотах и неприятностях. Свобода сказалась во многих случаях - деспотизмом и неурядицей во всем*. Что-то будет дальше?

* (С. А. Толстая имеет в виду мелкие неурядицы во взаимоотношениях с некоторыми представителями местной власти.)

На месяц приезжают ко мне внуки, трое Мишиных детей с нянькой и прислугой. Во флигель приезжает на лето вся семья Эрдели, и Тат. Льв. семья с ними будет жить вместе. У меня гостит на все лето сестра Кузминская.

Чем мы все будем питаться - я совсем не знаю, нигде ничего купить нельзя и взять негде. Что бог даст!

Посетителей, главное солдат и офицеров, и учащейся молодежи бывает огромное количество. Вчера было около 150 человек, и я в свои 73 года, да еще с помощью Татьяны Львовны, страшно устаю.

Извините меня за мои просьбы, которые, я надеюсь вы исполните.

Преданная вам и желающая вам всякой радости.

С. Толстая.

17

18 мая 1917 г. (Из Ясной Поляны в Москву)

Дорогой Валентин Федорович,

Получила ваше письмо с просьбой о пожертвовании книг какому-то Солдатскому Обществу*. Конечно, отказать опасно, сделаешь себе врагов. А между тем просящих бесплатно Полного Собрания Сочинений Льва Н-ча - очень много, и удовлетворить их очень трудно и разорительно. На этот раз поступайте, как думаете лучше. Ведь если дать книги одному солдатскому обществу, а отказать другим просящим - будет несправедливо и вызовет недовольство и ропот.

* (Я просил Софью Андреевну пожертвовать один экземпляр полного собрания сочинений Л. Н. Толстого для библиотеки издательской комиссии Московского Совета солдатских депутатов, ввиду проявлявшегося среди членов и сотрудников комиссии особого интереса к писаниям Толстого. Примечание В. Ф. Булгакова.)

Сегодня же пишу в Библиографическое Общ. в Москве при Университете, что, согласно моему обещанию, давно данному Обществу, я жертвую в это Общество один экземпляр Полного собр. сочинений гр. Л. Н. Толстого, моего последнего издания.

Секретарь Общества придет к Вам в Музей за книгами с моей запиской.

Спасибо, что доставили книги Сонюшке*; она, кажется, в восторге иметь Полное Собрание.

* (Сонюшка - С. А. Толстая (в замужестве - Есенина), внучка Л. Н. Толстого.)

Передайте мою благодарность Надежде Александровне Лютецкой за сведения о книгах и портретах. Я еще ничего не сверяла и не учитывала. Страшно много мне дела всякого: корреспонденция, и более, чем когда-либо - число посетителей; и обшивание пленных и пр. и пр.

Сейчас гостят у меня трое внуков Михайловичей* с немкой и горничной. Живет у меня и овдовевшая сестра Кузминская, и приезжали с войны Митя Кузминский** и Ив. Ег. Эрдели, семья которого прожила у Татьяны Львовны две недели, но уезжает на юг 20-го мая. Очень у нас шумно и суетно. И письмо мое нескладно.

* (Толстые Иван, Владимир и Александра Михайловичи.)

** (Д. А. Кузминский, племянник С. А. Толстой.)

Резолюцию годичного собрания Толст.-го Общ-ва я не читала. Газеты по случаю страшной бури до нас не доходили; а потом их и не читали. Непременно прочту; спасибо, что написали об этом.

Привет ваш всем передан. Вас все поминают с симпатией, жалеют, что не собираетесь в Ясную Поляну. Может быть побываете? Жму дружески вашу руку.

С. Толстая.

18

17 июня 1917 г. (Из Ясной Поляны в Москву)

Дорогой Валентин Федорович,

Благодарю вас за присланные мне книжечки*, которые должны пополнить нашу библиотеку. Как поживаете в эту страшную жару? Я думаю, что тяжело теперь в городе. У нас идет усиленная косьба, трава в нынешнем году превосходная. Очень утомляют посетители, особенно военные. Сегодня приходило с музыкой 400 человек.

* (Серия сочинений Л. Н. Толстого, ранее запрещавшихся царской цензурой, изданная книгоиздательством "Задруга" с участием В. Ф. Булгакова.)

Всех пустить в комнаты Льва Николаевича, конечно, немыслимо. Я впустила 5 групп по 12 человек, конечно, поочередно, и еще музыкантов, доставивших нам удовольствие своей музыкой. Сейчас все они - солдаты, офицеры, полковник и проч. персонал - разбрелись и расположились в деревне*.

* (Это был не единственный случай во время войны, когда дом и могилу Л. Н. Толстого посещали военные части в полном составе. Примечание В. Ф. Булгакова.)

Жить все труднее и труднее. Ничего нельзя купить - ни муки, ни крупы, ни сахару; дают понемногу из потребительской лавки. А народу у меня много. Из Мишиной семьи: трое детей с немкой и прислугой; сестра моя Кузминская с прислугой. Варвара Валер-на, Душ. Петр., так что обедаем ежедневно, кроме прислуги - 9 человек, а по воскресеньям - 13 человек. Часто не знаешь, что и заказывать к обеду, а провизия быстро убывает.

С народом все труднее: молодежь груба, нахальна, ломают купальню, залезают свои же - в подвал, откуда совершают покражи. Девицы бунтуют, грубят. Чем это кончится - богу одному известно.

Я писала вам или Лютецкой (не помню) в Музей прислать мне книжечки "Ясная Поляна" для продажи. Можно бы много продать за это время, а ни одной нет. Теперь и портретов осталось мало. Завтра или послезавтра пошлю в Музей 70 рублей за все мной проданное. Остаются еще портреты и снимки с могилы. Так вы и не побывали у нас, дорогой Валентин Федорович. Жму вашу руку.

Преданная вам С. Толстая.

19

9 июля 1917. (Из Ясной Поляны в Москву)

Не писала я вам, дорогой Валентин Федорович, и не благодарила за присланные книжечки и фотографии потому, что была нездорова; да и события, и положение всех дел в России - мучительно угнетают, отнимают энергию жизни, которая долго во мне жила, а теперь как будто вся утратилась.

Сегодня получила присланную вами газету с статьей Новикова*. Этот милый человек в октябре 1910 года написал Льву Николаевичу письмо, отсоветовавшее ему уходить из дому. К сожалению, письмо это уже не застало Льва Николаевича. Новиков понимал своей простой, крестьянской мудростью, что хорошо и правильно, и что дурно**. Кроме того, я думаю, что у него было доброе сердце, понявшее, что уход из дома и от семьи - был поступок не добрый. "On ne devient homme que par l'intelligence. On n'est homme que par le coeur..."*** - сказал Амиель и был прав.

* (Воспоминания крестьянина М. П. Новикова о его последней встрече с Толстым в октябре 1910 г.)

** (Советуя Толстому не уходить из дому, М. П. Новиков имел, главным образом, в виду ожидающие его трудности вне привычных условий яснополянского быта.)

*** ("Человеком становятся благодаря разуму. Но нет человека без сердца" (франц.).)

Кроме того, что всё, что вы мне посылаете, - мне очень интересно, я чувствую, что вы о нас, яснополянских жителях, иногда вспоминаете и не прекращаете дружеского общения с нами: Татьяной Львовной и мной с Душаном Петровичем.

Жаль, что вы не имеете возможности сбегать к нам и хоть немного отдохнуть с природой и друзьями.

Живем мы тихо, дружно, но очень сложно с продовольственной стороны. Купить даже почти ничего нельзя, и то, что было припасено, уж на исходе. Что буду делать - бог ведает!

Жму вашу дружескую руку с благодарностью за память и сердечной преданностью.

С. Толстая.

Сейчас Таня прочла нам вслух статью Новикова. Очень умно и хорошо она написана.

20

26 марта - 8 апреля 1918 г. (Из Ясной Поляны в Москву)

Очень благодарю вас, дорогой Валентин Федорович, за то, что беретесь устроить мое дело с Акционерным Обществом, и больше не иметь его и не платить за склад. Оставшиеся книги и всякие бумаги очень желательно положить в сарай при Музее, и постараться все продать. Завтра я постараюсь выслать деньги за склад и за сторожевое; счет я от них получила на днях.

Благодарю Правление Московского Толстовского Музея за скорую готовность помочь мне деньгами, за присылку 3000 рублей*. Петр Алексеевич** поспешил мне добыть денег, зная мои затруднения; но потом он выхлопотал мне и пенсию***, и капитал по билету Торгового банка, так что деньги из Музея были уже лишними, конечно, пока только.

* (Правление Толстовского общества в Москве, узнав о денежных затруднениях Софьи Андреевны, выслало ей авансом 3000 рублей в счет денег, следуемых ей за продававшиеся в Толстовском музее издания, выпущенные в свое время Софьей Андреевной.)

** (Литератор П. А. Сергеенко оказал большие услуги делу сохранения Яснополянского дома и усадьбы в тяжелое переходное время в 1918-1919 гг.)

*** (Софья Андреевна не знала, что я посетил вместе с П. А. Сергеенко управляющего делами Совета Народных Комиссаров В. Д. Бонч-Бруевича с целью ходатайствовать о возобновлении прекращенной после Октябрьской революции выдачи правительственной пенсии вдове Льва Николаевича. Благодаря сочувствию B. Д. Бонч-Бруевича, ходатайство это увенчалось успехом и, по постановлению Совнаркома, выдача пенсии была продолжена. Примечание В. Ф. Булгакова.

Постановлением Совнаркома РСФСР от 30 марта 1918 г. усадьба Ясная Поляна была передана в пожизненное пользование C. А. Толстой и ей была установлена постоянная пенсия.)

Все, что будет нами выручено с продажи книг и альбомов и всех бумаг, вы уплатите за долг Музею и сообщите со временем, сколько я должна буду доплатить.

Самое тяжелое в нашей теперешней жизни - это полная неизвестность судьбы завтрашнего дня. Купили семян, овса и клевера на 1700 рублей, буду сеять свое небольшое поле, а дадут ли снять овес крестьяне - неизвестно. Купила семян огородных, а придется ли собрать овощи для своего вегетарианского питания - тоже неизвестно. Живущих же в моей усадьбе, и господ и слуг, - очень много. Сена-клевера переворовали крестьяне более полубольшого стога, и теперь сена не хватит. Суда никакого теперь нет. На деревне идет целый день стрельба: стреляет молодежь, двух нечаянно ранили: одного мужчину и одну яснополянскую женщину. Призывали Душ. Петр-ча. Страшно даже гулять ходить. Жаловаться некому, да и бесполезно. Что меня больше всего тревожит, это то, что мы поедим всю заготовленную нами и купленную большей частью Петр. Алексеевичем Сергеенко провизию: муку, крупу, пшеницу, а достать и купить будет негде, и придется с голода умирать. И никто этого как будто не видит.

Несчастье - разгром Оболенских и их Пирогово*, - очень осложнил жизнь, особенно моей дочери, бедной Татьяны Львовны. Хотя Оболенский старается все доставать, что возможно, но их с 4-мя детьми и прислугой 8 душ! Моя Таня очень добра к ним и благодушно относится к своим, случайно павшим на нее заботам, но ей трудно и мне жаль ее. У нее и денег мало. Оболенский же ровно ничего не предпринимает: читает газеты, играет с кем может в карты, курит и пользуется добротой Тани.

* (Речь идет о конфискации помещичьей усадьбы быв. зятя Л. Н. Толстого - Н. Л. Оболенского, женившегося после смерти М. Л. Толстой на падчерице Татьяны Львовны - Н. М. Сухотиной.)

Эти дни я делала подробную опись комнат и вещей Льва Николаевича. Но вижу, что еще не довольно подробно. А эти дни меня измучила боль в спине, и я не могу работать. Мне ведь скоро 74 года! Старость не радость. Последнее время я много переписывала для дочери Тани ее письма ко мне. Их большое набралось количество. Каждый день я учу внучку Таню по-немецки. Но трудно преподавать язык без постоянного разговора.

Весна подвигается тихо; вид из окна еще зимний, везде лежит снег, дороги до шоссе еще мокро-снежные, а на шоссе - сухие - ни на чем нельзя ездить, а ходить приходится по воде.

Очень буду рада увидеть в печати вашу большую и добросовестную работу по составлению каталога яснополянской библиотеки. С очень хорошим чувством и благодарностью судьбе вспоминаю то время, когда мы тихо и дружно жили с вами, Ниной и Душ. Петр-чем, каждый занятый своей работой. Когда теперь я увидала ваш почерк в письме, - мне захотелось и вас повидать. Но теперь езда почти невозможна, а то мне и в Румянц. Музее было бы много интересной работы*.

* (Софья Андреевна имела в виду свою работу над мемуарами "Моя жизнь". Мемуары остались незавершенными. Хранятся в Отделе рукописей гос. музея Л. Н. Толстого.)

Ну, прощайте, дорогой друг, уж мое письмо слишком длинно, за что прошу извинения. Я теперь почти никому не пишу писем. Кому нужно читать о чужих горестях, когда у каждого теперь свое сердце наболело?

Любящая вас и преданная С. Толстая.

21

23/13 мая 1918 г. (Из Ясной Поляны в Москву)

Дорогой Валентин Федорович,

Спасибо вам за присланную мне вашу книгу*. Постараюсь прочитать ее, так как очень ею интересуюсь. Но пишу "постараюсь" потому, что зрение мое очень падает, начинаю слепнуть. Ведь скоро мне будет 74 года!

* (Булгаков Вал. Ф. Лев Толстой в последний год его жизни. Изд. 2-е, М., "Задруга", 1918.)

Мы все надеемся, что вы выберете времечко побывать в Ясной Поляне. Давно с вами не виделись.

Получила я письмо от Н. М. Жданова, который просит экземпляр Полного собрания Сочинений Льва Ник-ча продать ему. Я не знаю, остались ли у вас в Музее еще экземпляры. Продавать последние, по-моему, не следует. Если же их больше пяти, то можно один уступить Н. М. Жданову. Я бы написала ему самому, но совсем не знаю его теперешнего адреса. Письмо его ко мне шло очень долго, как и все письма в настоящее время. Пропадает также много, что досадно.

Скучаю я по Саше, давно ее не видала; а она, бедная, пишет, что всегда голодная, и материнскому сердцу это больно! Мы здесь еще не бедствуем. Спасибо П. А. Сергеенко, что старается добыть нам пропитание; но он стал хворать последнее время, а чем дальше, тем все труднее добывать; а на нашей усадьбе более 50 человек кормятся. Что будет дальше, богу одному известно! Как-то вы поживаете? Говорят, что вы много и очень красноречиво беседуете с посетителями Толстовского Музея.

Если вы знаете, дорогой Валентин Федорович, адрес Жданова, передайте ему то, что я вам пишу, и Полн. собр. соч. Льва Ник-ча. Я не помню, что сделали с остальными книгами в книжном складе, где находились мои книги. Увезли ли остальные, как предполагали, в сарай Толст. Музея, или все еще наш склад оплачивается, и не все вывезено?

Простите, что беспокою вас своими делами, но до Москвы я теперь никак не могу доехать.

Живется тяжело вообще; угрожает и нам даже, что но будет что есть зимой. Думаю по ночам о своих детях, внуках, друзьях, и так мучительно страдаю о всех.

Жму дружески вашу руку и вспоминаю всегда о вас с любовью.

С. Толстая.

предыдущая главасодержаниеследующая глава




© L-N-Tolstoy.ru 2010-2018
При копировании материалов проекта обязательно ставить активную ссылку на страницу источник:
http://l-n-tolstoy.ru/ "Лев Николаевич Толстой"


Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь